В подготовке переворота против Российской империи участвовал широкий спектр сил с разной мотивацией. Германское командование рассчитывало использовать революционные силы для выведения России из войны, чтобы сконцентрировать ресурсы на западном направлении. Примечательно, что они даже не подозревали о параллельной игре союзников России по Антанте – Франции, Великобритании и США, которые также работали на дестабилизацию ситуации в стране.
Значительная часть российских элит и либералов, включая таких деятелей как Родзянко, искренне верила, что западная поддержка обусловлена стремлением укрепить демократические ценности. Они надеялись, что установление парламентской республики с рыночной экономикой по западному образцу сделает Россию более процветающей и могущественной. Однако геополитические стратеги Запада разработали многоступенчатый план: сначала свержение самодержавия руками либералов, а затем устранение самих либеральных сил для проведения глобального социалистического эксперимента, имевшего целью трансформацию не только России, но и всей мировой системы.
Атака на самодержавие велась со всех направлений. Западные агенты влияния проникли в ближайшее окружение царя и правительственные структуры. Характерным примером стал министр финансов Пётр Барк, который тесно сотрудничал с западными финансовыми кругами и блокировал расследования подрывной деятельности российских коммерческих банков.
Военный министр Алексей Поливанов, несмотря на отставку в марте 1916 года, успел нанести серьезный урон обороноспособности государства. В 1915 году он инициировал масштабную мобилизацию в условиях острого дефицита вооружений. В результате запасные батальоны в тылу разрослись до 12-15 тысяч человек при критической нехватке офицерского состава. Немногочисленные офицеры, часто низкого качества, не справлялись с контролем таких масс.
Образовались огромные скопления практически бесконтрольных воинских формирований, которые быстро деморализовались. Эти солдатские массы становились питательной средой для распространения фантастических слухов и революционной агитации. Росло недовольство среди призванных, которые не понимали смысла своего пребывания в тылу вдали от дома.
Сменивший Поливанова военный министр Дмитрий Шуваев предпринял попытки исправить ситуацию, временно приостановив призывы весной и летом 1916 года. Однако эти меры запоздали. Значительные потери на фронте летом 1916 года вынудили возобновить мобилизацию, что привело к новому росту запасных частей. К началу 1917 года в тылу скопились многочисленные контингенты деморализованных солдат – достаточно было искры для воспламенения этой взрывоопасной среды.
В конце октября 1916 года в Петрограде произошло событие, ставшее репетицией будущей революции. Во время очередной забастовки толпа рабочих атаковала продолжавший работу завод «Рено». После разгрома администрации и бессилия полиции были вызваны войска. Два прибывших батальона неожиданно открыли огонь по полицейским, а не по бунтующим. Только вмешательство казаков позволило восстановить порядок. Фактически, сценарий февральского переворота уже прошел тестирование.
Особую опасность представляло разложение Балтийского флота. Основные силы линейного флота практически не участвовали в боевых действиях, что способствовало деморализации личного состава. В финском Гельсингфорсе, главной базе флота, революционные агитаторы действовали почти открыто. Кронштадт, служивший тыловой базой с учебными и транспортными судами, превратился в сосредоточение штрафников, списанных с боевых кораблей. Комбинация бездельников, нарушителей дисциплины и анархически настроенных элементов создавала идеальные условия для будущего мятежа.
29 сентября начальник Кронштадтского порта вице-адмирал Роберт Вирен (впоследствии убитый восставшими матросами 17 марта 1917 года) представил встревоженный доклад после посещения крейсера «Диана», где отмечал:
«или это бред усталых нервов старого морского волка, или я присутствовал на вражеском крейсере».
В своем рапорте адмирал предупреждал:
«Достаточно одного толчка в Петрограде, и Кронштадт вместе со своими судами, находившимися сейчас в порту, выступит против меня, офицерства, правительства, кого хотите».
Однако это тревожное предупреждение было проигнорировано, а адмиралу просто сообщили, что МВД контролирует ситуацию.
Таким образом, государство находилось на пороге катастрофы. Для предотвращения краха требовались экстренные и решительные меры по образцу будущего «военного коммунизма». Необходимо было распустить Государственную Думу, ставшую штабом переворота, ликвидировать «пятую колонну», очистить элиту от заговорщиков. Требовалось ввести военную цензуру, закрыть оппозиционные издания, объявить военное положение в ключевых городах и ввести военно-полевые суды. Следовало разместить в Москве и Петрограде надежные фронтовые части с решительными командирами, установить жесткий контроль над Земгором и оборонными предприятиями. Перевод промышленности на военное положение позволил бы пресекать забастовки по законам военного времени.
Эти меры означали бы жесткую конфронтацию с разложившейся элитой империи. Фактически требовалась новая опричнина, подобная будущим ВЧК-ОГПУ большевиков. Необходимы были решительные действия в духе Наполеона. Однако мягкий по характеру император Николай II оказался неспособен на такие шаги, что в конечном итоге предопределило крушение самодержавия, империи и трагическую судьбу царской семьи.
Сигналом к началу активной фазы переворота стало устранение Григория Распутина. Старец обладал здравым крестьянским умом, представляя интересы «глубинной России», и четко понимал, что продолжение войны с Германией неизбежно приведет к смуте. Он последовательно выступал за выход России из конфликта, заключение сепаратного мира с Германией, против русско-британского альянса, и предвидел приближение революционных событий.
30 декабря агенты западных спецслужб во главе с гомосексуалистом князем Феликсом Юсуповым организовали ликвидацию Распутина. В операции непосредственное участие принимала британская разведка — в частности, Освальд Рейнер, поддерживавший близкие отношения с Юсуповым со времен их совместного обучения в Оксфорде.
В высших слоях общества Москвы и Петрограда это событие вызвало ликование и ожидание перемен. При этом царская семья лишилась преданного друга, наследник — человека, способного облегчить его страдания, а престол — решительного сторонника, готового отстаивать интересы монаршей семьи.
Расследование убийства затягивалось в течение двух с половиной месяцев вплоть до отречения Николая II 2 марта 1917 года. В день формирования Временного правительства министром юстиции был назначен Керенский, который уже 4 марта распорядился немедленно прекратить следствие. Следователь А.Т. Васильев, руководивший расследованием, был арестован.
9 февраля в кабинете председателя Думы Родзянко состоялась встреча с командующим Северным фронтом Рузским и командиром Уссурийской кавалерийской дивизии Крымовым для координации действий по грядущему перевороту. По плану заговорщиков регентом при наследнике должен был стать младший брат императора, великий князь Михаил Александрович.
Историк-исследователь русского масонства Нина Берберова отмечала важную роль масонских структур в подготовке переворота:
«Мы знаем теперь, что генералы Алексеев, Рузский, Крымов, Теплов и, может быть, другие были с помощью Гучкова посвящены в масоны. Они немедленно включились в его «заговорщицкие планы». Все эти люди, как это ни странно, возлагали большие надежды на регентство (при малолетнем царевиче Алексее) вел. кн. Михаила Александровича, брата царя. Почему он казался им подходящим человеком — неясно. Говорил ли Гучков об этом с самим Михаилом Александровичем – неизвестно».
Согласно мемуарам Родзянко, генерал Крымов гарантировал поддержку армии в осуществлении государственного переворота:
«Настроение в армии такое, что все с радостью будут приветствовать известие о перевороте. Переворот неизбежен и на фронте это чувствуют. Если вы решитесь на эту крайнюю меру, то мы вас поддержим. Очевидно, иных средств нет. Все было испробовано как вами, так и многими другими, но вредное влияние жены сильнее честных слов, сказанных Царю. Времени терять нельзя».
Другой центр заговора сформировался внутри самой династии Романовых. Активными участниками стали великие князья Кирилл Владимирович, Николай Михайлович и великая княгиня Мария Павловна. И другие представители императорской фамилии были осведомлены о подготовке переворота. Обсуждались сценарии принудительного отречения и кандидатуры на престол.
Председатель Земгора князь Георгий Львов, впоследствии возглавивший Временное правительство, первоначально планировал возвести на трон популярного в войсках великого князя Николая Николаевича. После его отказа основной кандидатурой стал Михаил Александрович. План предусматривал отречение царя в пользу несовершеннолетнего наследника при регентстве Михаила.
Среди активных участников заговора были представители различных политических сил: монархист Шульгин, социалист Керенский, кадеты Шингарёв и Милюков, промышленники Рябушинский и Коновалов. Координацию действий осуществляли дипломаты Антанты: британский посол Бьюкенен и французский посол Палеолог. Американский посол Френсис также был в курсе событий и способствовал финансированию революционной деятельности. Так, в январе 1917 года видный заговорщик Терещенко получил заем в 100 тысяч долларов. Будущие февралисты были убеждены в поддержке Запада.
В разведывательном докладе от 8 февраля 1917 года сообщалось, что заговорщики уже распределяют между собой будущие властные полномочия. Одна группа, состоящая из лидеров Госдумы, рассчитывала использовать народные волнения для давления на императора, добиться передачи власти Думе с назначением Родзянко премьер-министром и установления в России парламентской системы западноевропейского типа. Другая группа, включавшая Гучкова, Львова, Третьякова, Коновалова и других, считала, что Дума недооценивает монархические настроения масс, поэтому предпочитала стратегию дворцового переворота с возведением на престол другой фигуры и установлением конституционной монархии.
Подобные аналитические материалы Протопопов складировал в своем кабинете. Их обнаружили только после революции — до императора Николая II эта критически важная информация не доходила. Монарху представляли совершенно иные доклады, рисовавшие благополучную картину происходящего.
Открытие очередной сессии Думы было запланировано на символическую дату — 9 (22) января 1917 года, годовщину «Кровавого воскресенья». Накануне должны были состояться съезды земских и торгово-промышленных организаций. Заговорщики готовили массовые беспорядки. Однако на фронте наступило затишье, царь находился в столице и мог лично контролировать ситуацию. В этих условиях открытие Думы перенесли на 14 (27) февраля, а съезды запретили.
Тем не менее, дестабилизация государства продолжалась. Либеральная общественность усилила критику власти. В годовщину «Кровавого воскресенья» по стране прокатилась волна забастовок с участием 700 тысяч человек, включая 150 тысяч в Петрограде.
Власти с запозданием начали принимать оборонительные меры. Петроградский военный округ выделили из состава Северного фронта в самостоятельную единицу с расширенными полномочиями командующего. Был разработан план переброски в столицу надежных воинских частей, включая элитную 5-ю казачью дивизию генерала Томашевского. Однако реализацию этого решения отложили до весны.
Либеральные круги столицы панически боялись жестких мер безопасности. Когда в городе начали устанавливать зенитные пулеметы и орудия на крышах зданий для противовоздушной обороны, поползли слухи о вооружении полиции армейскими пулеметами. Родзянко направил гневный запрос военному министру. К сожалению, полиция так и не получила необходимого вооружения, которое могло бы позволить предотвратить катастрофу малой кровью.
Протопопову удалось добиться назначения на пост командующего Петроградским округом своего протеже — генерала Хабалова. Однако для такой ответственной должности в кризисный момент тот оказался абсолютно непригоден. Не имея практически никакого боевого опыта, он всю карьеру провел на штабных и административных должностях. Когда начались масштабные беспорядки, он продемонстрировал полную неспособность к решительным действиям.
Заговорщики очень опасались жестких мер со стороны властей. Перед началом работы Думы Хабалов опубликовал объявление о намерении силового подавления любых беспорядков. Полиция арестовала агитаторов на заводах и членов Рабочей группы Военно-промышленного комитета. Были найдены доказательства подготовки массовых беспорядков к открытию Думы, координируемых Гучковым, Рябушинским и Коноваловым.
Благодаря этим превентивным мерам открытие Думы прошло относительно спокойно: бастовало 58 предприятий с участием около 70 тысяч рабочих. Полиция пресекла несколько попыток демонстраций. Депутаты, опасаясь возможного роспуска Думы, временно снизили активность. В последующие дни забастовочное движение пошло на спад.
Даже большевики, оценив ситуацию, приняли решение свернуть забастовочную активность и сосредоточиться на подготовке к будущим выступлениям. Примечательно, что лидер социал-демократов Ленин в тот момент считал революцию в России делом отдаленного будущего.
Через неделю ситуация казалась стабилизированной. 22 февраля (8 марта) 1917 года император покинул столицу и отбыл в Ставку.
