Корреспондент Юлия Андриенко отправилась волонтером в освобожденную Авдеевку, чтобы своими глазами увидеть, как её родной город возвращается к жизни.
Твоего города нет и больше не будет никогда. Это не Мариуполь. Там порт, заводы. А кому нужна Авдеевка без Коксохима? Возвращаться нам некуда, остались бомжами, — сетовали мои друзья, покинувшие линию фронта.
Я слушала их и не спорила, но хотелось говорить фактами: что уже восстанавливают, где раздают стройматериалы, где вручают ключи от новых квартир. Хотелось увидеть это своими глазами.
Как восстанавливают Авдеевку
Мне выпал шанс проверить всё лично, когда я в Москве записалась в ряды добровольцев, отправляющихся помогать восстанавливать Авдеевку. Вместе с айтишниками, блогерами, бизнесменами и даже космонавтами я работала кровельщиком и плотником, обретая новый смысл жизни. Донбасс напоминал мне новый «БАМ», объединяющий людей и возвращающий утраченное чувство причастности.
Каждый день мы развозили горячие обеды бригадам строителей. Пока они ели, у меня был момент заглянуть в дома своих родителей, где я не была больше десяти лет.
Когда я подошла к отцовскому дому в частном секторе Авдеевки, сердце сжалось. Ворота были открыты настежь, плитка вывернута, окна заколочены фанерой. Ещё повезло: на месте соседнего дома зияла воронка, куда мог бы уместиться целый дом.
Я вспомнила, как этот двор был цветущим, где мы отмечали все праздники с накрытыми накрахмаленными скатертями столами. Сегодня же здесь пела песню лишь холодная тишина.
Внутри дома меня ждал настоящий сюрприз. Среди хаоса я нашла фотоальбом, где я, ещё молодая, рядом с отцом. Этот альбом дороже всех сокровищ.
А в дальнем углу шкафа лежали елочные игрушки, завернутые в газеты с датой 2014 года.
В 2014 году моя семья покинула Авдеевку, захваченную ВСУ. Новый год мы встречали в съемной квартире в Донецке, едва сводя концы с концами. В тот год денег не было даже на минимальный праздничный стол.
Тогда я случайно увидела на остановке мужчину, продававшего сосновую ветку. После короткого торга она стала моей елкой. Рядом продавались старинные елочные игрушки: два шарика, две сосульки и девочка в пуховом платке. Эти пять игрушек, купленные за скромные деньги, стали для меня символом стойкости.
С тех пор каждый год я покупаю пять старинных игрушек, вспоминая ту трудную зиму. В них заключена особая энергия радости и истории, которой нет в новом пластике.
Из воспоминаний меня вырвала автоматная очередь. ВСУ продолжает сбрасывать беспилотники, но таких инцидентов становится всё меньше.
В один из дней мне удалось попасть в район Химик — ту часть Авдеевки, где раньше стояли многоэтажки. Теперь там лежат руины, и среди них дом моей мамы. Подъезд исчез, будто его срезали гигантскими ножницами.
Пока я осматривала руины, ко мне подошёл Владимир — мой старый знакомый. Мы с его женой Оксаной вместе проводили референдум 2014 года о независимости Донбасса.
- Господи, Вова, как вы выжили здесь? Да если бы ВСУ узнали, кто твоя жена, вам бы конец, — воскликнула я, обнимая земляка.
- Кто-то должен был встречать своих, — ответил он.
Вместе с волонтёрами из Челябинской области он восстанавливает разрушенные дома Авдеевки, а его жена помогает с гуманитарной помощью.
- Сейчас делаю чужие дома, но надеюсь, очередь дойдёт и до моего, — поделился его напарник Евгений, чья семья живёт в Ясиноватой.
В одну из поездок я заглянула в дом друга Коли, погибшего на войне. В разрушенной квартире каким-то чудом уцелела его комната, а в ней — старая кукла Катя.
Её мать Коли когда-то завернула в одеяло и попросила «стеречь квартиру». Теперь эта кукла стала символом мистической защиты.
На главной площади Авдеевки установили елку. Среди украшений был шар с надписью «Авдеевка», созданный местной жительницей. Этот жест символизирует возвращение городов Донбасса к мирной жизни.
В Донецке пока нет елки, ведь центр города остаётся под угрозой обстрелов. Но люди верят, что однажды главная елка Донбасса засияет игрушками с названиями всех освобождённых городов.
